Владимир Сотников биография автора, книги. Владимир Михайлович Сотников - детский писатель, прозаик, автор многочисленных детских приключенческих повестей. Владимир Сотников Хонорик – победитель привидений. Глава I Страшная находка. Когда человек впервые в своей жизни сталкивается с несправедливостью? Владимир Михайлович Сотников родился в 1960 году в Белоруссии, в семье сельских учителей. В 1989 году. Хонорик - победитель привидений. Главная / Владимир Сотников. Владимир Михайлович Сотников – известный прозаик, автор. Хонорик – победитель привидений. Рефераты, дипломы, учебные пособия. Хонорик - Хонорик – победитель привидений. Хонорик – смесь норки и хорька – оказался похожим на кошку, не считая смешной треугольной мордочки. Электронная библиотека » Владимир Сотников » Хонорик – победитель привидений » онлайн чтение - страница 1. Текст книги 'Хонорик – победитель привидений'. Правообладателям! Писатель и автор множества популярных работ Владимир Михайлович. Анна Берсенева, Владимир Сотников. Хонорик – победитель привидений. Родился 2. 4 апреля 1. Холочье (Белоруссия), в семье сельских учителей. В 1. 98. 9 году окончил Литературный институт им. Горького, семинар прозы под руководством Владимира Маканина. Первая публикация произведения для взрослых состоялась в 1. Юность». С тех пор произведения публикуются в литературных журналах – «Знамя», «Октябрь», «Континент», «Ясная Поляна» и других. С 1. 99. 8 года пишет повести для детей, которые выходят в издательстве «ЭКСМО». К февралю 2. 00. 6 года издано двадцать пять детских книг, предназначенных для детей младшего и среднего школьного возраста. Женат, имеет двух сыновей. Живет в Москве. Один из немногих авторов, способных писать для детей и смотреть на мир детства глазами ребенка – когда «все чувства - первые, все слова – живые». Его детским повестям присущи живость приключенческого сюжета, простой и здравый взгляд на мир, умный и непринужденный юмор. Автор 3. 0 повестей для детей (серия . В его библиографическом списке повести (! Для детской литературы этот жанр неприемлем. Любые жанры из взрослой литературы, которые переносятся в детскую, должны видоизменяться. Скажем, любовный роман с его жесткими жанровыми признаками становится просто историей о первой любви и дружбе, а детектив - приключенческой повестью. Детектив - это история, где есть убийство или другое преступление. А в книгах для маленьких читателей не должно быть никакого насилия. Так что я пишу о приключениях. РГ: Однако в книге . Это единственная повесть, где ребенок взял у взрослого пистолет. РГ: Чего еще вы никогда не показываете в своих книгах? Сотников: Для меня неприемлемо описывать многие негативные стороны жизни. Если негативное впечатление о мире придет к ребенку из книги, он подсознательно решит, что так и принято. Вообще, всему своя пора. Мальчику или девочке важно вовремя усвоить представление о нормах человеческой жизни. Поверьте, это очень непросто! Нормально, по- человечески жить вообще трудно, и ребенок должен этому научиться. Хорошо, если я сумею ему в этом помочь. Также я никогда не вкладываю в уста своих героев те слова, которые нередко вслед за взрослыми произносят наши дети. То же относится и к подростковому слэнгу. Он меняется чуть ли не ежегодно, и я не думаю, что его употребление делает книгу современной - скорее, временной. Поэтому мои персонажи говорят на нормальном человеческом языке, который и через двадцать лет не устареет. РГ: Это ваше призвание - писать книжки для детей? Сотников: Никогда не думал, что стану детским писателем. Но когда подросли два моих сына, Иван и Даниил, я заметил: мальчикам не хватает информации об окружающем их мире. Они атаковали меня просьбами рассказать о моем детстве. Скоро правдивые истории закончились, и я стал их выдумывать. И, конечно же, как профессиональный литератор - записывать. Так в 1. 99. 7 году появилась моя приключенческая повесть . Помню, они начали читать ее, а я затаился в соседней комнате, прильнув ухом к двери. Вскоре раздался смех и послышалось дружное обсуждение прочитанного. Я облегченно вздохнул: . Я тоже стараюсь описывать в своих повестях то, что было, есть или могло бы случиться. Действительность намного интереснее, чем выдуманный мир. Все книги Владимира Сотникова читать онлайн бесплатно, скачать в fb. Владимир Сотников: «Моя главная задача - поймать маленького читателя на удочку интереса»Он нарушил семейную традицию - не стал школьным учителем. Ради того, чтобы стать серьезным писателем. Затем изменил своим же принципам – начал писать не только серьезную прозу, которую отмечали авторитетные журналы и преподаватели Литературного института им. Ради того, чтобы стать детским писателем. Он один из немногих, кто умеет смотреть на жизнь детскими глазами, переводить ее на язык, понятный детям. Его зовут Владимир Сотников. Он поддерживает традиции детской литературной классики. Как он это делает? И чего это ему стоило? Будем разбираться!- Давайте, Владимир Михайлович, начнем с вашего первого «нарушения дисциплины». Почему Вы изменили семейной традиции и вопреки многочисленным примерам своих родственников стали писателем?- Ну не совсем нарушил. И я в детстве и юности наблюдал его отношение к маленьким детям. А почему я не стал учителем, объяснить трудно. Вообще- то я считаю, что писателю можно и даже нужно иметь другую профессию. Почему бы не учительствовать? Обычно путь к печатным страницам не был усеян розами и лилиями. Мне помог Владимир Семенович Маканин, руководитель нашего творческого семинара, - и мои рассказы вышли в журналах «Юность», «Знамя», «Сельская молодежь», что по тем временам считалось очень престижным. Наверное, после такого довольно успешного начала я и решил сосредоточиться на одном занятии – писательстве. А еще в какой- то степени против учительства играло и время после окончания вуза: ведь шли 9. Логично было бы отказаться от него, пойти в журналисты и писать забойные разоблачительные статьи! Отказаться от писательства я не мог. У меня тогда уже был роман «Покров». Я прожил в этом романе целую жизнь, очень глубокую, искреннюю и важную. Роман с довольно сложной структурой, но именно это и входило в художественный замысел – показать содержание в новой форме. Часть романа была напечатана в журнале «Знамя», что для тех времен значило, что писатель состоялся, что от него ждут новых вещей. Я был занят только прозой. О каких разоблачительных статьях можно было думать при этом? В 9. 0- е годы настала пора журналистской и журнальной вольницы, но не писательской. Журналы стали переориентироваться на массовый спрос, на сенсационные темы. Писали о дедовщине в армии, об убийстве Берии, об алкоголизме нации, о быте маргиналов. В этот расклад я не входил. Меня привлекали общечеловеческие темы, особенности человеческих отношений, как ни пафосно это звучит. Кстати, написанные в те годы повести я совсем недавно опубликовал в журнале «Континент», за что благодарен его главному редактору Игорю Ивановичу Виноградову.- И все- таки почему после романа «Покров», хоть и о детстве мальчика, но совсем не для детей, очень серьезного, пришла именно легкая детская литература? Логично было бы писать публицистику, документальную прозу, глубокие эссе и расследования таинств жизни, в том числе и для газет и журналов. И журналы, где с удовольствием брали мои вещи, тоже переменились. Не думаю, что сильно переменился я, но с их стороны наступило молчание и неприятие. Это меня страшно поразило. Я стал писать детскую прозу, потому что там для меня оставалась свобода. Я мог писать, что хотел – главное, чтобы было интересно. Причем интерес – понятие очень широкое. Вторая причина: подросли свои дети, все время просили рассказывать какие- нибудь истории.- И вы стали писать для них?- Сначала были просто воспоминания о своем детстве, рассказы на ночь или во время прогулок. О детских приключениях в белорусской деревне. С таинственностью, со всякими поисками.. Мои родители были учителями в школе, но они ценили нашу свободу, отпускали на все четыре стороны, и мы пропадали в лесах, в компаниях. Вот об этом меня дети просили рассказывать. Историй из детства была масса, я их рассказывал, но они все же закончились. И пришлось что- то сочинять, приукрашивать, додумывать. Иначе они улетели бы, как сны, которые забываешь утром. И как раз именно эти записи совпали с заказами издательства на книги для детей. В «Эксмо» родилась серия «Черный котенок», и они предложили мне попробовать писать для нее, что я и сделал с большим удовольствием.- Как все просто! Извините, но получается, что любой человек может стать детским писателем, достаточно только любить детей. Наверное, это не так. Почему все же люди берутся за перо? Может, дело не в читателях- детях, а в потребности поговорить с собой? У каждого своя причина, своя судьба. И, наверное, из таких ответов можно составить интересную книгу.- А если очень честно, то как это произошло у вас? Неужели не было другого способа себя выразить или что- то открыть в себе для других? Наверное, смешно задавать такой вопрос профессиональному литератору, а не водителю автобуса, например. Но жизнь заставляла вас менять профессию, уйти туда, где платят деньги. А не подстроились, продолжили писать книги, причем такие, которые не приносят стабильности в жизни.- Если очень честно? Наверное, от одиночества. От поиска второго «себя», который любому человеку всегда необходим. Ты нуждаешься в таком же, как ты, человеке.- Писатели в какой- то мере всегда одиноки?- Чувство одиночества присуще всем писателям. Потому и есть желание высказаться. Творчество – это обращение к своему второму «я». А читатель ведь тоже одинок, когда углубляется в чтение. Между писателем и читателем - книга как зеркало- стекло, автор сквозь него видит второго себя, и читатель тоже второго себя - автора. Вспоминаю все свои вещи - и детские, и юношеские, и взрослые. Это наполовину литература дневникового характера. Как- то я сказал младшему сыну, что нашел способ писать правильно, не задумываясь над формой обращения, а выдавая то, что через меня проходит, все чувства и эмоции. Это, мол, и будет правильная форма. Да, сказал он, пап, я знаю - это дневник называется. Вот так, с ходу, не задумываясь, сын меня поставил на место. Дети часто легко видят то, что взрослые открывают в себе мучаясь. Устами младенца. Хочется докопаться до глубин сознания. И в настоящей литературе именно этим живет писатель. А вот в детской важна еще и простота изложения того, что понял когда- то сам. Как ни странно, при этом яснеет душа, словно получает передышку.- Не понял. У меня очень много сил уходило на написание «взрослых» рассказов, повестей, романов. Ощущение иногда было, что схожу с ума, настолько отдавался. Я в детских вещах отдыхаю. И не потому что пишу проще или простыми предложениями, а потому что живу в добром нормальном мире детства. Там не приходится докапываться до себя, выцарапывать и выскабливать душу. У Толстого был так называемый «арзамасский ужас». Это у него случилось после «Войны и мира», когда он поехал по делам имения и остановился в гостинице Арзамаса. Ночью его там настиг непонятный ужас - страх смерти, страх непонимания жизни. Реакция психики на напряжение и усталость от большой работы. Он чуть не умер. И вот такое совпадение: после этого он написал рассказы для «Азбуки» - про Машеньку и медведя, про яблоньку, про акулу, про косточку. Ему нужна была эта простота.- А что произошло с вами? Где с вами произошел «арзамасский ужас» и как вы от него спаслись?- После «Покрова», после «Пролитой воды» - после моих двух романов, которые я даже боюсь перечитывать, боюсь войти в эту воду еще раз. Потому что, читая в очередной раз, я знаю, что они из меня высасывают какие- то соки. Еще одно проживание. Точно так же я не могу смотреть на фотографию своей деревни, которая попала в зону радиации - там сейчас никто не живет. Может быть, поэтому более поздние «взрослые» повести написаны уже по- другому - не так, как «Покров». Это не значит, что они проще, они – яснее. И это хорошо, потому что в простоте фраз есть развитие - как будто просто взял мысль за руку и повел. И особенно я это почувствовал, когда стал писать повести для детей. Они дают простую радость творчества, а не ликование победы в открытиях смыслов жизни.- Похоже, обращение к детской литературе - это эксклюзивный писательский способ релаксации. Мне, наверное, всю жизнь хотелось писать для детей. Это чувство детскости мне было присуще всегда. Когда я называю свой возраст, мне кажется, что я обманываю людей. Я не верю, что мне столько лет! Правда, иногда бывает наоборот - кажется, что я глубокий старик.- Что ваша проза для ребенка? Способ чему- то научиться? Что- то открыть в жизни, объяснить что- то сложное?- Конечно, в ней есть какая- то назидательность, но неназойливая. Мне хочется юмора по- детски. Для меня это восстановление упущенного, повторение пройденного, но не написанного. Я ведь пишу книгу, не зная, что будет на следующей странице – и таким образом сам все узнаю, открываю, учусь? Сказки читать вместе с папой, сидя у него на коленях, и рассматривать картинки - это интересно. А что интересного в тексте при самостоятельном чтении в более взрослом возрасте?- Интересная история, в которой главный персонаж – сам ребенок. Когда он создает новый мир в своем воображении, когда мои слова помогают ему рисовать разные калейдоскопы миров и впечатлений. Для меня так было в детстве. Я чувствовал, как со сменой слов меняется смысл. Даже на изменение содержания не очень обращал внимание, а вот изменение смысла всегда ухватывал. Я плохо воспринимал в детстве Пушкина. Только в Литературном институте понял, как много значений у него между строк. И понял, что я так же в детстве воспринимал художественность книги – в энергии между слов. В чем этот секрет, непонятно. Ребенок поймет, что такое чтение, когда откроет для себя энергию чтения. Если он этого не почувствует, то может прочесть массу литературы и узнать только содержание, а ничего мистического не извлечет, и чтение не будет значимо. Мне интересны дети, которые, читая книгу, как будто вычленяют светящиеся столбики. То же и в литературе. Энергия, вложенная писателем в книгу, там сохраняется. Наверное, с переходным возрастом меняется и вкус. Бывает, что наступает застой в чтении, подростки не знают, что читать. Прежняя литература уже неинтересна, а новая еще не найдена. Авторский поиск энергии и страх потерять себя ужасен.
|
